Мимолетный взгляд в иллюминатор – темнота, небесный покров, усеянный желтыми звездами. Париж-Лондон. Перелет не был трудным, скорее несколько тягостным, но она не показала ни единой лишней, отрицательной эмоции: милая улыбка, теплый взгляд, адресованный мужчине, интересующемуся ее состоянием. Мужчине? Мужу, конечно, же; человеку, который, безусловно, получал сполна ее уважение и преданность…и любовь? Пожалуй она и сама порой верила в ту сказку, которую Он для нее создавал. Но к чему эти мысли здесь и сейчас?
Она несколько устала, долгая дорога из аэропорта к замку заняла большую часть оставшейся ночи – у ворот женщина оглянулась, ожидая, когда Он отдаст соответствующие распоряжения и, наконец, дождалась Его руки. Впрочем, никогда еще ни малейшего нетерпения или каприза она не являла собой, в частности в Его окружении: эдакая сдержанная, милая особа, смотрящая на все с улыбкой, со всем соглашающаяся… Вам не нужна милая, мягкая игрушка, которую удобно класть рядом с собой?
Глупые мысли.
Она старалась быть такой, вот уже – сколько? – лет, она старательно подстраивалась под каждое Его предпочтение, желание и волю, становясь своеобразным зеркалом, отражением его, - Его? – волеизъявлений… А сама она, Бэлль, была кому-нибудь нужна? Да, себе, себе она была нужна. И эти мысли… Боги, с чем же все это связано? Уж, не с тем ли местом, в котором она теперь оказалась….
Длинный белый плащ – безупречная осанка и восторг при виде замка, скрывающегося во тьме… Когда ты одна – ты можешь позволить себе эту роскошь… Ее всегда такой серьезный муж, ведет ее под руку, что-то напевая себе под нос.
-Ты не устала?
-Нет, дорогой. – Мягкость, милая, прелестная мягкость голоса.
Она его любила? Да… Такая любовь, знаете ли, как любовь к солнцу – я люблю его, ибо каждый день оно встает, позволяя любоваться им и даруя жизнь… Но так чтобы уж умопомрачительно и чувственно… Нет, это все куда-то безвозмездно ушло – способность почувствовать страсть любви, обжигающий поток желания… Этого пока что не было, и Бэлль подозревала, что это чувство-ощущение покинуло ее… Куда? Кто знает.
Хотя наедине с Ним на иногда позволяла себе настоящей жить – становиться девочкой, такой беззаботной. А счастливой? Она итак была счастлива – Он дарил ей украшения, тряпки, безделицы, поцелуи…и даже любовь, чем не счастье для женщины? Это ведь и было ее счастьем – мимолетной загадкой, когда вслед ей пускали завистливые улыбочки, а она искренне радовалась за тех, кто все же этого не испытал.
Они вошли внутрь.
Высокий потолок и огромная, негорящая светом люстра – тьма покрывала гостиную. Их ждали, вероятно. Но рейс, кажется, задержали… Бэлль позволяет себе с улыбкой потянуть его к винтовой лестнице – ночь почти прошла, закончилась, а он, Он устал после перелета.
-Тебе нужно отдохнуть, ты знаешь… - Ей малознакомы, боги, ей неизвестны все переходы этого огромного замка, но каждый замок похож на следующий или очередной… Белль ведет его той дорогой, против которой он ничего не имеет – уставший и сонный, с выжатой улыбкой. И она благодарит его за такое внимание, даже сейчас.
И вот, когда он через пол часа уже нежится в их огромной спальне, она устало стирает с лица счастливую маску, благо не приходится убирать косметику: она ею итак не пользовалась, не любила, наверное? Она скидывает, наконец, тяжелый плащ с плеч, теперь на ней длинное светло-малиновое, с беловатым оттенком платье. У дверей также остаются миниатюрные туфельки, и она едва не вздрагивает от наслаждения – босиком пройдясь по паркету.
Секунда, и дверь из спальни бесшумно открывается. Кто не знает, практически все замки Европы имеют библиотеку – место, в которое она стремится сейчас. С молчаливой подсказки девушки-служанки, она находит необходимое место и с замиранием сердца входя в обитель покоя и знаний, оскверняя его своим видом: босая, немного уставшая - Зачем ты пришла?
Впрочем, ее мало интересуют находящиеся здесь фолианты, скорее, интуиция что ли, вела ее сюда – к горящему жаром камину и креслу. Еще бы бокал вина, ну да ладно, чем жизнь не прекрасна?
Девушка совершила проступок в чем-то, отправившись искать свои приключения в одиночку, не спросив у мужа, но ей как всегда сойдет это с рук… Лишь тогда, когда она одна или наедине с кем-то близким; ах, кто у нее близкий – кроме мужа-то, она позволяет себе эти шалости, вновь становясь капризной маленькой девчонкой. Сможет ли кто-нибудь вернуть Ее - Меня?
Она садится с наслаждением в кресло, платье столь длинное, что его конец не просто изящно лежит на кресле, но и частью расположен на полу, а на ткани теперь причудливо играют блики-отсветы огня… С удовольсвием вытягивает уставшие ступни, слегка улыбаясь.
Она приехала в замок своего мужа. Вернее, в замок его семьи. Она здесь чужая, но роль обязывает ее стать – «родной».
И чтобы не случилось, она все еще Бэлль.
По крайней мере, сейчас…
